Пятница, 29.03.2024, 19:52
Кокуй-сити
Меню сайта
Категории раздела
Мои статьи [38]
Рассказы наших читателей [24]
Поиск по сайту
Новые комментарии
cialis advertising <a href=https://cialisbag.com/>get cialis online</a> uses for cialis

free sample cialis https://cialisbag.com/ - canadian cialis

canadian pharmacy cialis <a href=https://cialisbag.com/>generic cialis online</a> cialis doesnt work
difference cialis viagra https://cialisbag.com/ - get cialis online

Скоко народу было

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Откуда
Главная » Статьи » Мои статьи

Ода Учителям нашим



   Смотрю на эту фотографию. Учителя наши, да такие молоденькие !. Многих не узнаю совсем, у других лицо узнаю, имена вспомнить не могу. Милый славный добрячок Кеша, в миру Солодёнов Евгений Александрович. Вон в верхнем ряду его круглые очёчки сверкают. Многие после его уроков пошли учиться на исторические факультеты университетов. А уроки у него действительно были изумительные, но это я уже потом понял, после всяких институтских кошмарных «Историй КПСС» и «политэкономий». А тогда, зубря Пунические войны, проклиная всех греков и персов, я не знал какого учителя судьба подарила. Все познается в сравнении.

   А в среднем ряду Нэлли Константиновна, моя первая учительница.
Посмотрел недавно фотографию нашего первого класса, пересчитал по головам, ужаснулся. Сорок пять учеников в классе. Как она с нами справлялась, с сорока пятью?
   У меня жена тоже учительница начальных классов, я знаю, какая это адова работа. В первом классе у нее тридцать учеников. Она приходит с работы и падает от усталости. Первый класс, самый трудный. Так у жены их тридцать, а не сорок пять! Сидели мы по три человека на парте и учились в три смены. Нэлли Константиновна, нижайший ей наш поклон.
   Был у меня в жизни трудный момент, погибла единственная и любимая моя младшая сестренка. И вот стою на кладбище, народ, музыка, чувствую - в глазах темнеет. Ночь в самолете, вторая бессонная ночь у гроба, страшное психическое напряжение. В ушах словно вата, в глазах темно. «Не хватало еще в обморок грохнуться» – думаю. Чувствую, сзади кто-то взял меня за руку. Большая мягкая прохладная рука. И такая уверенность и надежность от этой руки исходит!! Вцепился я в эту руку, постоял, отлегло. Оглядываюсь – а это Нэлли Константиновна. Увидела, что мне не по себе и меня, взрослого сорокалетнего мужчину как мальчика взяла за руку.
   Сколько бы нам лет ни было, до каких бы регалий мы ни дослужились, мы все равно останемся для них Сашами, Колями и Галями.

   А посередине звенит медалями наш герой, Горлов Иван Никитич. Мы его почему-то звали Никитой. Для краткости, что ли? Красноречием он не страдал, а был просто хороший мужик. Педагогом он тоже не был, мог и матом загнуть на кого-нибудь особенно вредного. Но напильник в руках держать научил именно он. Вот упади завтра мне на голову кирпич и забудь я все свои образования, «тут помню, тут нет», я могу спокойно пойти работать слесарем. Или столяром табуретки делать. Он научил.

   Янина Яновна там в уголочке выглядывает.
Умеет она одним-двумя словами добиться того, чего нудными нотациями не добьешься.
Иная занудные классные часы собирает насчет физического облика строителя коммунизма, или, говоря по-русски, опрятности. Другая из класса выгоняет пока не пострижешься и шею не помоешь. А Янина Яновна однажды негромко так сказала: «Я, как женщина, никогда не посмотрю на мужчину в грязных ботинках». И вот мне уже за пятьдесят, и честное слово, я ни разу не вышел на улицу в грязных ботинках. И шею мою. С мылом.

   Анатолий Филиппович. Почему-то на всех фотографиях, что у меня есть, он всегда сбоку. Наверное, потому что это его фотографии, он сам снимал, и, настроив фотоаппарат на автоспуск, бежал и пристраивался где-нибудь сбоку.
Вот вы меня лучше спросите, кто из шести миллиардов людей для меня самый-самый. И я скажу: «Родной отец, армейский комбат и Фунтусов Анатолий Филиппович». Вот сейчас стукаю по клавишам и вспоминаю его карие, умные, все понимающие глаза. УЧИТЕЛЬ. По отношению к нему это слово хочется писать большими буквами.
   Получилось так, что я шестнадцать лет не был в Кокуе. Годы меняют нас, меняют не в лучшую сторону, прохожу по улицам, меня даже одноклассники не узнают, как впрочем, и я их. Приехав в тот раз в Кокуй, первым делом пошел к Анатолию Филипповичу. Он вышел, гляжу, совсем не изменился. Не берут его годы. Такой же шустрый внимательный взгляд, так же ни о чем другом, кроме своей работы и учениках говорить не может. Тот же старенький кинопроектор «Украина», осциллограф на полке в лаборантской, собранный когда-то моими руками на тиратроне МТХ-90. Я сейчас даже номиналы резисторов в том осциллографе помню, потому что кроме 160 килоом в магазине «Юбилейный» тогда ничего не было.
   Магнитофоны тогда были редкостью, а у Анатолия Филипповича в лаборантской стоял магнитофон «Чайка» в коричневом дерматиновом корпусе. Мы собирались у него и под гитару хриплыми голосами аля Высоцкий записывали какую-то жуть. Он нам пытался объяснить, что это жуть, но мы были категорически не согласны. А еще я орал, что Маяковский – это не поэт, а плакатный борзописец, а Анатолий Филиппович мягко так пытался показать мне красоту Маяковского стиха. Но я был тогда прав, потому как орал громче.
   Сколько я вспоминаю, он всегда был в школе. Когда он обедал, ужинал, спал и ходил домой я не знаю. Он был в школе всегда. Днем у него уроки, вечером фотокружки, радиокружки, кинокружки и всего не перечислишь. Он там жил. И всегда вокруг ребятня. Да еще со всего Кокуя несли сломанные репродукторы, утюги и всякую хрень на починку. И никому не отказывал. Когда только успевал?

   Не знаю какого года эта фотография, но почему-то нет нашей классной, Какуниной Елизаветы Александровны.
Милая, славная наша Лизонька. Это мы так звали ее меж собой. Сейчас вот с высоты своих пятидесяти лет, вспоминаю ее. Кто она была? Да девчонка двадцати двух лет, только что из педагогического института. Ненамного нас и старше. А какой изумительный класс она создала! У нас тогда было три параллельных класса и наш «А» был всегда первый. Во всем. В шалостях и пакостях, кстати, тоже. Сбежать с биологии всем классом ледоход смотреть - «ашники» первые. Выиграть поездку в Читу или Усть-Кару по номинации «Лучший класс года», «ашники» тоже тут как тут, куда же без нас.
   Нас мало из класса в Кокуе осталось, всего пятеро. Но каждый год встречаемся. Сидим допоздна и наговориться не можем. А вот «бэшники» на вопрос, когда, мол, собирались, отвечают недоуменным взглядом.
   Нам по двенадцать, ей – двадцать два, у нас гормоны, амбиции, детские комплексы, у неё никакого педагогического умения и опыта. А вот создала же класс, который до сих пор жив. Как? Да любовью своей. Любила она нас. Всех. И черненьких, и рыженьких, и умных, и глупых, и вредных, и не очень. Всех. Любой наш проступок или даже обыкновенную двойку воспринимала как личную обиду. «Да как ты мог?». И распахнутые в изумлении глаза. А если вина была потяжелей, то глаза её наполнялись слезами. Доведет кто-нибудь из нас ее до слёз, она выбегает за дверь, а в классе повисает тяжелая тишина. И взгляды, прожигающие виновника насквозь.

   Еще мне запомнилась Веслополова Полина Михайловна, англичанка.
   На фотографии ее нет, она пришла в школу позже.
   Как-то так получилось, что английский был у меня в школе самым нелюбимым предметом. Начиная с пятого класса преподаватели каждый год менялись и я совершенно не запомнил ни имен, ни фамилий. Если по другим предметам, не выучив урока, можно было или самому догадаться, или решить задачку, или еще как выкрутиться, то в английском можно было только зубрить. И зубрил эти ненавистные бесцветные past indefinite до десятого класса. А в десятом пришла Полина Михайловна. И я понял, что английский может быть интересен. Уроки ее, неформальные, с шутками, шумом, выкриками с мест до сих пор помню.
   Но если четыре года балду бил, за один оставшийся год английский выучить невозможно. А потом, в институте мне пришлось с ним хватить лиха, особенно рядом с ребятами из крутых городских школ с разными языковыми уклонами. Сдав на четвертом курсе госэкзамены по языку, вздохнул было с облегчением, думал, все, отмучился. Ага. Щас. Закончив институт, устраиваюсь я на работу молодым специалистом. Не проработал и недели, как заявляется шеф, бухает мне на стол пачку англоязычных журналов и радует меня: «Через неделю семинар и ты делаешь доклад по новым микропроцессорам. Читай».

   Я не вижу здесь нашей библиотекарши Анны Александровны. Фамилии ее не помню, к сожалению. Она и тогда уже, в наше время, была на пенсии, маленькая такая, сухонькая. Было у нее какое-то потрепанное красное полудетское пальтецо и сзади ее можно было принять за двенадцатилетнюю девчонку-школьницу.
   Библиотека тогда была в старом здании начальной школы, которое сейчас снесли за ветхостью. Как в школу заходишь, сразу направо, за лестницей. Ох, и славное место там было. Как какой перерыв в уроках, или просто после уроков, так я сразу туда, к Анне Александровне. Комната, перегороженная голубенькими перильцами, а там, за перильцами стеллажи, стеллажи и книги. По нынешним моим представлениям, книг было немного, тысяч пять, и из того половина про Курочку-Рябу. Но оставшуюся половину я прочел почти всю. Там, в той половине было то, что обязан прочесть каждый человек в своей жизни. Что бы понять, что там были за книги, надо вспомнить, что мы тогда учили по литературе. Утвержденные в политбюро «Поднятую целину», «Котлован», «Молодую гвардию» да Печорин – лишний человек. А в трех, высочайше утвержденных, темах экзаменационных сочинений слово «партия» повторялось четырежды.
   А на стеллажах стояли Диккенс, Ремарк, Гюго, Драйзер, Марк Твен, Джеймс Олдридж.
Ну я, конечно, сначала набросился на «Всадников без головы» и «Мушкетеров», куда же без этого. Но сладкое быстро приедается. Анна Александровна, мудрейший человек, видя мою такую страсть к книгам, тихонько, незаметно, перенаправила мои взгляды на другое. Сначала она просто запустила меня в стеллажи свободно пастись. Когда я всласть там выгулялся, незаметно, в разговорах, роняла какую-нибудь фразу, типа «я вчера читала то-то, там так прекрасно описано…». Я сначала с детским максимализмом упирался рогом и кричал что нет бога кроме Дюма, а потом из любопытства «..а что это она там вычитала?» заглядывал и в более серьезные книги. Так к концу десятого класса я прочел всю библиотеку. Единственное, что я там не одолел, это десять томов Бальзака. Слишком зануден он оказался.
А еще с Анной Александровной можно было просто поговорить. Ни о чем. И обо всем. О собачках, например. Для подростка тринадцати лет, иметь с кем поговорить из взрослых, это великое благо. Поговорить без дураков, по-серьезному, на равных. Она рассказывала про свою жизнь, я – о полудетских своих заботах. Или просто не говорить, а сидеть молчать.

   Еще я был записан в заводскую библиотеку при завкоме. Она и сейчас там находится, только немного перестроенная. По средам был детский день, и вот каждую среду я стоял со своими тремя книжками перед стойкой (больше трех не разрешалось брать). Мальчишкой я был застенчивым. И вот, однажды, краснея и заикаясь, я попросил каких-нибудь современных стихов. Холеная дама, высокомерно улыбнувшись, сказала, что современные стихи печатают в альманахах, и что альманахи мне читать еще рано. И вручила очередного Всадника без головы. Так мое знакомство с Евтушенко и Рождественским задержалось на десять лет.

   Когда мы с женой только устраивали свою жизнь, ей не оказалось работы в школе и она года два работала библиотекарем, поэтому я и знаю немного эту кухню изнутри. Раз в месяц, а то и чаще, из областного управления по делам печати приходили грозные циркуляры, мол, изъять из библиотеки такую-то и такую-то книги. Изъять и в присутствии парторга уничтожить. Книги по моим понятиям были самые безобидные. Уехал Владимир Некрасов, хороший писатель и бывший боевой летчик жить за границу, фас его и книги все собрать и сжечь. Ну ладно Некрасов, тут хоть и извращенная, но логика какая-то видна, мол, уехал. А вот жена однажды принесла с работы и долго хранила циркуляр изъять и сжечь «Горячий снег» Юрия Бондарева. Его-то за что? Это тот самый «Снег», по которому фильм сейчас сняли.
   Думаю, что Анна Александровна эти приказы просто игнорировала. Иначе откуда бы в самый разгар конфликта на Даманском у нас на полках в школе №2 лежали труды Мао Дзе Дуна? Я головой был здоров и Мао Дзе Дуна читать не стал, но вот Уэллса «Россия во мгле» прочел. И еще много чего я бы недочитался в детстве, если бы не Анна Александровна.
   Хорошие книги надо читать в детстве. Потом будет поздно.
   Мой сын с пятеркой по литературе спросил меня однажды : « Пап, а ЧТО написал Оливер Твист?». У меня и челюсть отпала. Потом я ее захлопнул на место, а сына стало жалко. У него не было Анны Александровны.
Года через три, демобилизовавшись из армии, я хотел к ней зайти. Мне сказали, что она умерла.
А я даже не помню ее фамилии.


Категория: Мои статьи | Добавил: Gord (10.05.2009)
Просмотров: 3595 | Комментарии: 3 | Теги: Кокуй, школа | Рейтинг: 5.0/8 |

Поделитесь интересной информацией нажав на кнопку:

Всего комментариев: 3
3 Наташа  
Я тоже училась 5 лет в старой школе, моей первой учительницей была Августа Васильевна Яковлева. Невысокая, со светлыми волосами, красиво уложенными с помощью модной тогда химической завивки, мне, неряшливой первоклашке, она казалась необыкновенно красивой. Такие же необыкновенно красивые буквы писала она на доске... И совсем чудом было то, что с помощью этих красивых букв , на доске появилось слово МА-МА.
Потом было много учителей и в школах и в институтах, но любовь моя досталась только моей первой учительнице. Да будет благословенна память о ней!
Если кто-то, из знающих Августу Васильевну, будет на Кокуйском кладбище, положите сначала один камешек на её могилу от себя, а другой - от меня...

2 SergV  
Наталья, вот тут http://kokuj.ucoz.ru/photo/5-0-225?lCQOSX помогите заполнить пробелы.

1 010172  
Я училась 5 лет в старой школе ,потом пять лет в новой первой школе , но сухонькую Анну Александровну помню всю жизнь.Очень было приятно прочитать добрые слова про школьных учителей.Посмотрела фото учителей , я многих хорошо помню :любимых маминых друзей замечательных учителей Сманюк Миру Павловну и Николая (к своему стыду забыла его отчество).Мира Павловна жива и живет в Камне на Оби ,неделю назад с ней разговаривала.Приятно было увидеть и маму на фотографиях с учителями вечерней школы ,она последние годы преподавала в вечерней школе.

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Погода на родине

влажность:

давление:

ветер:


Форма входа
Логин:
Пароль:
Вы не бот?
Наш возраст
SMS в Кокуй. Даром
Друзья сайта
  • Кокуйская школа №1
  • Кокуйская школа №2
  • Сайт ПУ №30
  • Сайт Кокуйского музея
  • Форум Кокуйских погранцов
  • Сретенский судостроительный завод
  • Сайт Нерчинска
  • Вершино-Дарасунский сайт
  • Борзя
  • Станция Ясная
  • Сайт Сретенского педколледжа
  • Балей
  • Сайт Сретенска
  • Сайт Молодовска
  • Новости Кокуя на ТВ

  • Copyright Gord © 2024

    Хостинг от uCoz