С Нэлли Михайловной Костровой беседовала Варвара Трухманова
Со Смоленска они ехали покорять землю за Байкалом. Молодая семья
Костровых - Неля Михайловна и Виктор Петрович. Он хирург, она гинеколог.
Тогда они еще и не догадывались, что эта земля станет для них
родной. Они ехали покорять Забайкалье, а Забайкалье покорило их. Не
могла забайкальская земля остаться равнодушной к таланту таких
врачей. Надо сказать, и люди никогда не оставались к ним равнодушными -
кто-то искренне восхищался, кто-то уважал, а были и такие, кто
завидовал. Бог им судья, для меня же с юности Нелли Михайловна была
недосягаемой: самая красивая, загадочная, какая-то неземная. А потом
она стала первой, кто услышал стук сердец моих ещё не родившихся
деток. И не только моих. «Сколько наших детей, внуков вышло в этот
мир через её руки»,- говорит Эльвина Аральдовна Данилова.- Я очень
жалею, что она ушла из больницы» Валентина Владимировна Новгородова:
«У нас в районе таких специалистов больше нет, и не знаю, будут ли.
Читинский неонатолог (педиатр для самых маленьких), работающая в роддоме
по замене, стала свидетелем непростых родов, когда ребенок находился в
тазовом предлежании. Её восхищению не было предела, «так вести роды не
каждый даже опытный доктор может», «богом в акушерстве» назвала она
после этого Нелли Михайловну. А Тамара Анатольевна Мешалкина, многие
годы проработавшая неонатологом в роддоме отмечает: «Какие бы сложные
ситуации в родзале не были ( а в родах ведь всякое может случиться), она
всегда собиралась и так всех настраивала. Это ведь очень важно,
когда строго и четко каждый знает своё место. Нет паники, беготни. Я
думаю, роддом и сейчас работает по порядку, заведенному ею» Мне и
самой приходилось слышать, как акушерки говорили, что в трудных
ситуациях Нелли Михайловна спокойна. Так ли это, я решила спросить у
неё самой. И вот меня встречает, по-моему, совсем не изменившаяся Нелли
Михайловна Кострова. Только теперь не в белом халате. И не в
поликлинике. - Вы когда-нибудь боялись? Ведь это так ответственно - принимать жизнь? Было когда-нибудь страшно? -
Нет. Вроде как и не боялась. Когда очень серьезные роды, тогда на
адреналине. Нет, не страшно, очень собрана в это время. Только щеки
красные, Когда-то рожала женщина с заболеванием сердца и бронхиальной
астмой, Эльвина Аральдовна была постоянно в родзале. Всё закончилось
благополучно и, видя мои красные щеки, она решила измерить мне давление.
Я отказалась, я точно знаю, что в такие минуты оно зашкаливает, а потом
всё успокаивается и приходит в норму (наверное). «Все в
больнице знали, что отчитать может, но за дело, а вот в родах! В родах
она очень тактична с женщиной, с ней комфортно коллегам, акушеркам,
медсестрам, её уверенность и точность дисциплинируют и не дают повода
для паники»,- рассказывала В.В.Новгородова. - Вы всегда спокойны? -
Я не настолько спокойна. Я знаю, что паники просто не должно быть. Я не
говорю в этот момент: «Вера, коли это, Вера скорей коли вот это». Я
дала задание акушерке, дала задание детской и поглядываю, успевает она
или нет, только после того, как она сделает одно, я ей говорю, что надо
делать дальше. Нельзя медперсоналу говорить «быстрей, быстрей». В этот
момент все нервничают, когда персонал нервничает, надо помогать. Женщина
практически в это время не понимает, что с ней происходит. ей пока
хорошо, она родила, всё в порядке. Она не осознает, она думает, что так и
должно быть после произошедших родов. Если в это время не
паниковать, то женщина будет спокойна. если ты запаникуешь, она тоже
запаникует. и будет только хуже. В тот момент, когда что-то не так:
давление, кровит- нельзя, чтобы она понимала. что с ней происходит, она
может оценить ситуацию только по поведению окружающих.От того, как ведут
себя в этот момент окружающие, зависит её здоровье, а может быть, и
жизнь. Хоть и запарка, хоть и серьезно, надо, чтобы каждый делал своё
дело и не торопился. Нельзя допустить панику, поэтому стараешься
держать себя спокойной. -А как Вы в первый раз увидели процесс родов. -Первый
раз увидела в институте, это было отвратительное чувство. Это был 5
курс, мы стояли всей группой, нас привели в родзал. Мы смотрим. Женщина
рожает- показывается серая головка, вот эти черные мокрые волосики. Ой,
до чего это противно первый раз видеть. Так это всё страшно-женщина вся
красная, кричит. Я думаю, ну нет,я это и смотреть не буду.
Потихоньку-потихоньку-и ухожу из родзала на лестницу. Это, думаю, не
моё! Вот это было первое. А потом привыкла, ходили каждый день, а потом
была очень большая месячная практика – ездили в смоленское село, там
практически самостоятельная работа была. Там был один гинеколог, ему
постоянно надо было помогать. - Было ли так, что только и ждали, скорее всё прошло? -
Сколько раз! Бывало, что роды затягиваются. Нормальный потужной период
длится два часа, женщина другой раз заволнуется: «Долго», я ей: «А ты
посчитай, часы в предродовой висят. Объясняешь, поговоришь. Василий
Васильевич Махнорылов был нетерпеливый, придет, посмотрит: -Сейчас наверх возьмём, кесарево делать будем. -Нет,-говорю,- я для чего её «растуживала». У меня опыт больше, чем у него, я знаю, вижу, пройдет этот ребенок или не пройдет. Акушерство-это, в общем, терпение. Терпение женщины и терпение врача. Вот
сейчас они очень много кесарят. Очень много. Вы знаете, это очень
просто: операция относительно несложная, сорокаминутная, тем более,
раньше мы начинали оперировать зачастую под местным обезболиванием,
сейчас это наркоз спиннно-мозговой или какой-то ещё. Сорок минут - и
женщина свободна, и ребёнок вот он, готов. Но последствия-то:
во-первых, остаётся рубец, потом-остаются спайки, потом идут нарушения
менструальных циклов, потом какие-то боли остаточные. Неизвестно, как
следующая беременность - да, на втором рубце рожают, иногда и на третьем
рожают. Ну все равно, женщина остается нездорова. А так она хоть и
мучается от боли 2 часа – но это физиологически, это нормально. Даже
как-то, знаете, доказано, что дети, рожденные через кесарево сечение,
они очень бесстрашные люди, они ничего не боятся, зачастую не
чувствуют предела, у них как бы нет тормоза, предела опасности нет.
Ребенок не прошел этот путь, предусмотренный природой: был у мамы-его
выдернули - и он здесь. Кесарево сечение-это отнюдь не безобидная
операция. Конечно, когда это делается по показаниям, здесь деваться
некуда. Я предпочитаю, чтоб вот она, женщина, смотрела мне в глаза. Я ей
объяснила, если ей кажется, что у неё что-то не так, например, «он у
меня не шевелится»- вот тебе монитор, он даёт сердцебиение, пишет на
экране, слышно сердечко твоего ребенка – вот, всё в порядке с малышом -
лежи спокойно и делай,то, что мы тебе говорим. Я женщин очень люблю,
поэтому они всегда ко мне хорошо относились. Я люблю акушерство, любила
всегда. Я любила женщин - любила мамочек, любила их ребятишек. Я
люблю свою профессию, но я не любила никогда гинекологию. Гинекологией
занималась, конечно, от этого никуда не деться- акушерство и
гинекология, они же рядом. Мы с Натальей Николаевной Макаровой, когда
работали вместе, договаривались, надо было меняться - в роддоме, потом в
гинекологии. Мы договаривались. Она, по-моему, больше любила
гинекологию. - Нелли Михайловна, обывателю кажется или сейчас действительно почему-то не учат, как вести себя в родах? -
Сейчас и специалистов очень мало учат. Вот у меня «Руководство по
акушерству»-5 томов. Огромные толстые книги. Посмотрите, сейчас
тоненькие книжицы как художественная литература. Что можно в них
написать: несколько строчек по каждому случаю? И всё. Вот и приходят
они с такими же знаниями – трудно им самим, врачам, а тем более, трудно
и страшно женщинам. Когда мы приехали в 61-м году и начинали
работать, здесь было всего пять врачей: хирург, гинеколог, детский врач,
терапевт (он же главный), стоматолог. И всё. И посёлок больше
тринадцати тысяч. Работали днём и ночью, ночью и днём – это естественно.
Мы приехали в августе, 14 августа, а в сентябре мне пришлось впервые
«кесарить». Петрович говорит, ну что, кто будет оперировать, ты или я .
Он же хирург. А я говорю, почему ты? Что ты не делал ни разу кесарево,
что я. Я, конечно, буду. И всё, и с тех пор кесарево делала всегда
сама. А то, что уже в феврале у меня случился приступ аппендицита, и
он меня «соперировал» и получил выговор: нельзя родственников
оперировать. Да и опыта ведь на тот момент ещё практически не было, хотя
он хорошо оперировал, был хорошим хирургом. Но главное: мы хорошо были
подготовлены. может быть, что-то не умели, но много читали. а
потом,знаете,хорошо была поставлена работа. Вот хоть нас было пятеро, мы
все друг с другом советовались-не каждый варился в своей области-этот в
гинекологии, этот в хирургии, этот в терапии. Если какой-то сложный
случай. мы все соберемся. Мы все были молодые ,среди нас не было
старых –опытных, и мы все советовались, что может быть у него (у
больного0, как поступить, как лечить. всегда друг друга поддерживали,
всегда помогали. Когда уехал хирург и Виктор Петрович остался один.
Тогда наркоз тоже давали, только он был общий, эфирный - из бутылочки
капаешь на такую марлевую масочку, и человек дышит. А операции делал
всякие: и большие, и маленькие, и на желудке - всякие. Он сказал: «Я
оперирую, ты наркоз даёшь». Куда денешься, вот наркоз я не любила
давать, страшно не любила, операция длительная, часа два, и сам
надышишься до невозможности этого эфира. Пока не появились новые
хирурги, я давала наркоз. По-моему, пока в новое здание больницы не
переехали, я это делала. Да, там, на Заводской была. Больница на 75
коек, а до 125 человек укладывали.Больных было много,
посёлок-то большущий, рабочих очень много. Очень много было больных
женщин, корабли красили в закрытых отсеках, работа вредная - очень много
было женщин с анемией, с малокровием. - Рожать уговаривали? -
Уговаривала. Очень многих. Почти всех уговариваешь, но по разному
получается. Большинство приходят уже с твердым решением и не
соглашаются. Уговаривала - раньше легче было уговорить: «Иди и всё,
иди, я делать тебе ничего не буду». А она принимает за чистую монет,
уходит. Конечно, если бы она второй раз открыла дверь, конечно бы
сделали, куда бы делись. Убеждаешь второго малыша родить тех, кто
боится материальных трудностей, «как я его прокормлю»,смотри, у тебя
одежка от первого ребеночка осталась. Год пройдет, кормить уж со своей
тарелки будешь.И вроде как агитируем : а потом мы тебе таблетки
бесплатные дадим, а потом спираль поставим. Ты только роди этого
ребеночка. Другой раз в родах, когда уже малыша показываем, говорит
сквозь слезы: «Ой, как хорошо, что вы меня отправили». К абортам
душа никогда не лежала. Очень уставала психологически. Иногда обращалась
к Петровичу, он их хорошо делал, но я смотреть не могла, как он делает -
сила мужская, мне потом женщину жалко. Конечно, с тем временем не
сравнишь, тогда в день по три-четыре, а то и пять абортов приходилось
делать. Трудно в то время было с противозачаточные средствами - их
практически не было. Про таблетки и говорить не приходится. Сейчас всё
есть, всё доступно. Сейчас не знаю, как, а при мне давали таблетки
бесплатно, есть выбор – казалось бы, не должно быть абортов вообще, а
вот есть. -Что это значит: чувствовать себя врачом? -Врачом
нужно быть - людей надо любить. Надо к ним хорошо относиться. Если ты
сидишь, уткнувшись в карту, и успеваешь писать – это не обследование.
Что ты там услышал? Посмотри ей в глаза, поговори с ней. Что она
думает об этом. Вот когда с ней разговариваешь, она с удовольствием.
Когда ты ей улыбнешься, она тебе в ответ улыбнется и поймет, да, врач в
ней заинтересован. Улыбнись - женщина поймёт, что ты в ней
заинтересован, поверит тебе и в тебя. А это так важно, когда в тебя
верят твои пациенты. Важно для врача, очень важно для больного.
Мы
еще долго беседовали, удивительно интересным собеседником оказалась эта
красивая ,уверенная в себе женщина. На прощание она угостила меня
своими огурцами. У многих в начале июня растут огурцы? На обратном
пути я думала, что как-то незаметно вошло у нас в привычку или стало
модным не провожать человека на заслуженный отдых, как это было раньше,
а «выпроваживать». И мы к этому привыкаем! Я лично знаю уже не одного
человека, которому отдали трудовую книжку с записью об увольнении, и
всё. Он просто ушел домой. С работы, которая стала его жизнью.
Нелли Михайловна любит свою профессию и владеет её секретами, лишь
маленькая толика которых была востребована. Она просто не успела ими
поделиться. Что ж мы так разбрасываемся своими талантами? Не
получится у нас спустя некоторое время, как всегда – близок локоть, да
не укусишь? И вновь остаемся жить иванами, не помнящими…
Неля
(так чаще её все называют) Михайловна, а огурцы у Вас отменные - и
ранние, и ароматные, и вкусные - замечательные, как и всё, что Вы
делаете.
НИЗКИЙ ПОКЛОН ВАМ ОТ ВСЕХ, ЧЬЮ ЖИЗНЬ ОХРАНЯЛИ ОТ БЕД,
ОТ ПОЯВИВШИХСЯ В ЭТОМ МИРЕ БЛАГОДАРЯ ВАШИМ ЗАБОТЛИВЫМ РУКАМ, ДОБРОМУ
СЕРДЦУ И ТАЛАНТУ ВРАЧА. И ПОЖАЛУЙСТА, НЕ БОЛЕЙТЕ, ВЕДЬ МЫ ВСЕГДА БОЛЕЕМ ЗА ВАС.
Со Смоленска они ехали покорять землю за Байкалом. Молодая семья
Костровых - Неля Михайловна и Виктор Петрович. Он хирург, она гинеколог.
