Утром еще по туману, при небольшом моросящем дождике снялись с якоря.
      В 10.15 прямо по курсу Хабаровск. Как было бы здорово курс нашего каравана продолжить вниз по Амуру сразу до Камчатки. Но увы, нам направо на ремонтно- эксплуатационную базу флота (РЭБ). В затоне этого предприятия я чуть не вывалился с борта «Ительмена», прыгая одновременно с двумя камерами с одной палубы на другую. Успеваю фотографировать суда построенные на нашем заводе. По левому борту сплошной ряд буксиров-толкачей, ОТА 823, 819, 821, «Павел Постышев», «Капитан Карнаух». По состоянию судна видно, где экипаж любит свой корабль, а где борта ржавые. 

   И закипела работа, основная нагрузка  легла на плечи работников четвертого цеха Воронцова Владимира и Кутина Андрея.
 Затопить понтоны. Обрезать нижние крепления, а тут еще эти крепления попали на топливные цистерны. Надо все сделать безопасно. Взятый с завода кислород закончился. К организации решения активно подключается ответственный за организацию работ на судне Михаил Иннокентьевич Наделяев.

   Приехал я в этом году в Кокуй. Первым делом пошел в Евгению Васильевичу  узнать новости. Он меня спрашивает: «Школу свою видел? Школу опоганили». –
- Как опоганили?
- А вот так. Сходи, посмотри. Это же школа. Святое. Понятно, что старая, понятно, что дерево сгнило, но нельзя же так. Пусть бы на дрова отдали, пусть бы разобрали, но нельзя же так. Надо достойно умирать.
 Я пошел. Смотрите сами.

  Первую ночь встали на якорь на 307 створе. Утром туман на Шилке позволил выйти только 9 .30. Медленно проходим Усть-Карск, Куларки.  Нас сопровождает катер путейцев, то вперед уйдет, то приотстанет. Старожилы, водившие суда еще в советское время, перед переходом предупреждали - берегитесь коварства Чернинского переката. Путейский указал нам направление, уступил фарватер, а самого его прибило течением на косу. Не оставили мы коллег в беде. «Ительмен» поставили на якорь и пошли снимать путейского.

  В этом году в Кокуе  только и было разговоров про корабль, впервые за много  лет, отправляемый заказчику.  Разговоры были разные. Были и восторженные -  Ура!!, наконец-то счастье настало и завод ожил и дальше одно только светлое будущее светит, были и пессимистично-реалистичные, что за эти деньги и сроки заказчик бы в Китае два корабля купил и что этот корабль последний, так как дураков больше не найдется.  Послушал я тех и других, и рабочих слушал, которые рассказывали, как пытались бастовать из-за невыплаты зарплаты, и начальство слушал, говорившее, что рабочие разучились работать, и статью читал под интересных заголовком «Пенсионеры сделали корабль».

   Пока самого отца Игоря не было, он куда-то отлучился, я осматривал окрестности, а жена мгновенно нашла контакт с матушкой Татьяной. О чем  и как женщины меж собой судачат для меня до сих пор большой секрет. Я своей мужской головой не могу понять, о чем  можно полтора часа говорить по телефону с подругой, с которой сегодня с утра виделись на работе и что за это время может случиться такого, что можно полтора часа обсуждать? Я не знаю как за эти несколько минут, что я фотографировал окрестности, она узнала в какой садик ходит девочка, в каких местах отец Игорь служил и что матушке Татьяне, как и всякой женщине, хочется своего дома и уюта, а не казенного церковного. Женщины есть женщины. Священники, они же как военные, служат не там, где хочется, а там, куда пошлют и семья, соответственно, с ним.

   Золотопромышленник Михаил Бутин дворец себе построил в Нерчинске. И навёз туда разных диковинок со всего мира, картины Айвазовского, венецианские зеркала, сад вырастил ботанический, библиотеку завел, лучшую в  Забайкалье. Представляете себе, среди казачьих изб да  лачуг переселенцев стоит дворец. Смотрите люди, как жить можно. Не в пьяном загуле и парчовых портянках, а во дворце.   Построил в городе на свои деньги женскую гимназию, музыкальную школу, аптеку и типографию. Золотопромышленник, конечно, не простой старатель, старателю дворца не построить, масштаб другой, но мысль основная в том, что пропивать свою удачу, хоть и мелкую, не стоит, однако.
  Фарт, он такой, сегодня есть, завтра нет. Бутин тоже кому-то крупно задолжал, ему по суду назначили внешнего управляющего и дворец потихоньку стали растаскивать еще до революции.

  Дом продали. Ходили слухи, что этот дом покупать рискованно. По плану развития Кокуя, дом должен был попасть под снос. Но ничего…, стоит  и является свидетелем официальных и не очень официальных торжеств.
      Дополнительно. В период 1964-1968 годов из Кокуя в Татарию, на Зеленодольский судостроительный завод уехало много специалистов. Взрослое поколение наверно помнит такие  фамилии: Худиши, Локтевы, Одинаровы, Жарковы, Юрловы, Подьячевы, Цветковы, Яроши, Чередниченко, Неклюдовы, Якубовские, Тимошенко, Кореницины. Так, что сейчас  в Татарии (точнее в Татарстане) проживает  своя «кокуйская» диаспора.

    Давно уже собираюсь написать про путешествие на автомобиле из Кокуя в Новосибирск. В 2010 году я уже писал целых три рассказика про то, как покупал японскую машинку в Уссурийске, да как гнал ее до Кокуя. Выкладывал вот тут : А теперь третий год езжу на ней  из Новосибирска до Кокуя туда-сюда-обратно. Как еду, так думаю, что  про это надо написать, и про то, и про другое. Как приехал, так сразу появляются какие-то дела, да и вообще обленился что-то в последнее время. А земляки в Кокуе меня часто про дорогу расспрашивают. Автомобили сейчас почти у всех, а цены на железной дороге с каждым годом всё выше и выше, вот и задумываются люди, а не послать ли лесом эти поезда.

   Есть у отца Игоря в Сретенске очень интересная папочка. Начинается  эта папочка с письма гражданки Пуртовой Ф.А.  Леониду Ильичу Брежневу. Жалоба на раззорение Сретенской церкви. А дальше подборка официальных писем и ответов.